Фермерский дворец в парке Александрия при рождении не был настоящим дворцом, зато был почти настоящей фермой.
Его крыша была расписана под солому, а колонны обернуты берестой, будто их срубили в березовой роще. На ферме содержался скот, привезенный из Йоркшира: два племенных быка и восемь коров. Коровам принадлежали коровницы из немцев-колонистов.
Имелся в хозяйстве и пастух. Командовала пастухом, быками, коровами и коровницами английская управляющая.
Коровы занимали одно крыло. Другое крыло занимал наследник российского престола Александр Николаевич, будущий Александр II Oсвободитель. Тринадцатилетнего цесаревича отселил сюда отец, император Николай I, живший в Коттедже по соседству. Это была дача на три летних месяца. Он переезжал сюда в июне и оставался до августа.
По нынешним меркам, что Коттедж, что Фермерский дворец – ближе к дачкам, чем к дворцам. Ни газовикам, ни нефтяникам, ни аффилированным с ними властным структурам они бы не подошли. А поскольку оба дворца располагались на территории Собственной Ее Императорского Величества дачи “Александрия”, их вполне можно признать дачными постройками. Последний возведенный в парке дворец, предназначавшийся для Николая II, так чаще всего и называли – “Нижняя дача”.
Родоначальником царского дачного строительства в Александрии стал Николай I, который велел спроектировать для себя сельский дворец в английском стиле – с фермой и прочими хозпостройками невдалеке. Он проводил в своем Коттедже с женой и детьми многие счастливые часы дачной частной жизни, свободные от травли поэта Пушкина, подавления Польского восстания и проигрыша Крымской войны. Дети ютились по двое в комнате, когда они вырастали, им отводили свои шесть соток. Тринадцатилетний Александр получил дачу на ферме – так и сейчас бывает, что второй дом на участке строится бок о бок с сараем.
И Коттедж, и Фермерский возводились и развивались примерно в одно и то же время, одними и теми же архитекторами – Адамом Адамовичем Менеласом, потом Андреем Ивановичем Штакеншнейдером. Один строил, другой перестраивал. В Фермерском была образцовая государственная ферма, потом образцовая императорская детская. Когда мальчик подрос и собрался жениться – пока он ездил в Европу за своей Максимилианой Вильгельминой Августой Софией Марией Гессенской, чтобы сделать ее русской императрицей Марией Александровной, – дом надстроили и расширили, потому что впервые в нем подразумевалось присутствие женщины.
Здесь думали об удобстве, а не о параде. Две части, женская и мужская. У императрицы – гостиная, у императора – приемная. Не только два кабинета, но и две ванные комнаты. С открытой мраморной ванной у императрицы и цинковой, деликатно спрятанной в футляре красного дерева под выдвижным диваном, у императора, который предпочитал душ. Одинакового устройства ватерклозеты с фаянсовой чашей.
Рядом с Синим кабинетом и уборной императора – проходная комнатка дежурного камердинера, с винтовой лестницей в гардеробные на втором этаже. Рядом со спальней императрицы – комната камер-юнгферы (личной горничной), которой уборной не полагалось по чину, дворцовый горшок до сих пор присутствует в экспозиции. Зато в двухэтажном доме был предусмотрен приводимый в движение слугой лифт – императрица родила восемь детей, и не всегда ей было легко, как девочке, бегать по лестницам.
Две части дома разделены и независимы. Общими были столовая и до определенного момента спальня – пока болезнь императрицы и любовная история Александра с княгиней Долгоруковой не разделила супругов. Тайный брак, заключенный через пять лет после смерти императрицы, осложнил отношения с сыновьями.
Личной дачей Фермерский дворец оставался до 1881 года, когда многолетняя охота революционеров за Освободителем закончилась броском бомбы ему под ноги на набережной Екатерининского канала. В Синем кабинете в витрине есть подушка со следами крови, лежавшая у изголовья Александра в Зимнем дворце, где он скончался вечером 1 марта.
Именно в те времена история России начала решаться не во дворцах, а на дачах, и александровский Синий кабинет в Фермерском значил не меньше, чем сталинский в Кунцево. Здесь в летней резиденции императора обсуждалось всё, что вошло в Манифест об отмене крепостного права, подписанный в 1861 году в зимнем Петербурге, – неполный, непоследовательный и так далее, но тем не менее и вправду революционный.
Вольно же было Николаю поселить сына на ферме. Для ребенка забавно, для подростка прямо-таки стеснительно. Наверное, уже тогда Александр начал задумываться о том, что всех этих крестьян неплохо было бы куда-нибудь отпустить. Конечно, это были как бы крестьяне. Но он их как бы и освободил.
Текст: Алексей Тарханов (“Коммерсантъ”)
Фото: фриц фон дер шуленбург